В его воспаленном мозгу пролетали полчища мыслей,
Золотая орда, вереница вечных снегов, Олегово войско.
Стройных берез хороводы кружились в припадочном танце,
швыряя сережки с ветвей направо – налево.
Предвидя в глазах его неземную решимость,
предки в безлюдных степях восставали из грунта,
и солнце укрылось в тени многолетних деревьев,
предчувствуя слепо безумие дикого бунта…
…………
Наутро, когда он проснулся, от мира ничего не осталось.
Ни цветов, ни деревьев, ни птиц, ни свежего ветра.
Голубое небо лежало у него под ногами,
а в голые пятки впивались осколки разбитого Солнца.
"Хорошо",- подумал он, опускаясь, все ниже и ниже,
не считая нужным сдержать на лице улыбку.
"Хорошо!",- кричал он, падая долго в бездонную пропасть,
"Вот теперь она будет со мною вечно!".
***
Ночью темной лезут в голову
мысли всякие помпезные, -
так и хочется немедленно
сделать что-нибудь полезное,
вырезать из камня серого
статуи богообразные
и краями их неровными
возмущать сознанья разные,
нарушая их теории
построения Галактики,
выявлять фантасмагории,
воплощая их на практике,
говорить с Небес Высочеством
о проблемах человечности…
Но заняться здесь пророчеством
как-то хлопотно. В беспечности
ухожу смотреть эротику
в два часа по телевизору,
покидая кухни готику,
шестиметрово - ремиксовую,
догоняемая окриками
А. Лаэртского с приемника,
непонятными иероглифами
неестественно вычеркивая
смысл жизни. Карусельною
круговертью – пиво в голову.
В эту пору предпостельную
окунаю тела олово
в наслоенья посторонние.
Никакой рукой не снимется
сон с меня, как не расстегивай.
Пуговичками-
булавками
кожа вся моя
покрытая.
Все. Устала. Сплю.
